«На земле есть города, чей возраст измеряется тысячелетиями, чья история писалась на бересте и пергаменте, города, славные своим историческим прошлым или архитектурным обликом, крупными художественными галереями, прекрасными садами и парками или священной красотой храмов. Мариуполю чудес особых от природы не досталось, в нем нет и примет седой старины и древней архитектуры. Казалось бы, какая может быть история у города, которому только-только перевалило за 200? Но, несмотря на молодость, история Мариуполя хранит множество тайн.
Не верите? Пройдите не спеша по старым мариупольским улицам…»
Эти строки я прочитала на одном из сайтов, который подробно, с нежностью и любовью рассказывает об истории, достопримечательностях и тайнах замечательного города на побережье Азовского моря. Прочитала перед тем, как уехать в командировку в Донбасс. Вот только пройти не спеша по старым мариупольским улицам и окунуться в его исторические тайны мне не удалось. Уж слишком жестока и страшна была действительность, его день сегодняшний, в котором соединились горе и радость, отчаянье и надежда, смерть и жизнь…
Эпицентр
Мариуполь основан в 1778 году православными греками-переселенцами из Крыма и назван так в честь супруги великого князя Павла Петровича (будущего императора Павла I) Марии Федоровны.
За 245 лет своего существования он многое пережил, разрушался и возрождался вновь, как мифическая птица Феникс.
С апреля 2014 года город находился под контролем самопровозглашенной Донецкой Народной Республики, которая в 2022 году официально обратилась к России за военной помощью из-за геноцида местного населения киевскими властями. В марте 2022 года представители ДНР заявили об окружении Мариуполя. Также сообщалось, что город находится «на грани гуманитарной катастрофы и является эпицентром военных действий».
В апреле 2022 года Минобороны РФ объявило, что город освобожден и взят под контроль Вооружённых сил России и ДНР. Остатки Вооруженных сил Украины окружены и заблокированы на территории завода «Азов».
И с этого дня начинается новая история истерзанного, но не сломленного города.
О, поле-поле, кто тебя усеял…
Микроавтобус мчит нас по дороге на Мариуполь, и Сергей - водитель, который хорошо знаком с местностью, - рассказывает:
- Еще совсем недавно вдоль всей трассы по обочинам стояли сгоревшие машины, искореженная бронетехника. Теперь уже все убрали. Да и дорога совсем другая - российская. Почему? Да потому что гладкая: асфальт положили, обочины выровняли. Танки ведь не только по полям ехали, а и по дороге тоже. А вон там видите, в два ряда бетонные брусья в наклон? Это противотанковые укрепления «укроповские». А вот те, треугольные, – наши. Да! Ох, и жарко здесь было.
Я сморю на мелькающие за окном поля. Какой простор! Какая ширь! Сколько хлеба может родить эта благодатная земля!
- Наверное, скоро уже начнут пахать, сеять ведь пора. Только как же с этим бетонками быть? – спрашиваю.
- Да нет. Здесь пахать еще не скоро начнут, - горько усмехаясь, говорит он. – Мины. Вон видите, с той стороны на поле флажки. Это наши саперы работали. Всё определили. Только еще не разминировали. Не успели, видимо.
По другую сторону дороги - поле, край которого скрывается за горизонтом. И туда же, за горизонт, уходят сотни маленьких белых флажков, и под каждым из них – смерть.
Как так! Минное поле, рядом с которым проходит трасса! А по ней колоннами идут машины, в которых едут люди. Едут на работу, по делам, возвращаются домой из эвакуации. А рядом – смерть…
Многое, что происходит здесь в Донбассе удивительно, а точнее – немыслимо, неподвластно никакому разумному объяснению. Но все это еще впереди. Я еще только еду туда, где мой мир перевернется абсолютно, а в голове накрепко засядет мысль: «Так не должно быть! Так не могут поступать люди!»
Символ стойкости – «Спартак»
Микроавтобус мчит нас по дороге на Мариуполь. Кстати, тихо ездить здесь еще не привыкли, просто нельзя. Да и стоять на обочинах долго нельзя. Любой объект – это цель, которая очень хорошо просматривается с воздуха или в прицел. Линия фронта в некоторых местах - всего в 10-15 километрах.
Мы торопимся: в Мариуполе уже начался турнир по боксу среди молодежи «Открытый ринг». Первый с начала войны!
Соревнования проходят во Дворце спорта «Спартак». Если бы я тогда знала, как выглядит этот Дворец спорта…
Микроавтобус въезжает на территорию. Нас уже встречают: идут последние бои, скоро подведение итогов. Но спустившись с подножки машины, не сразу понимаю, где я: искореженные ограждения, выбитые окна, закрытые полиэтиленом, полуразрушенные стены. Это больше похоже на «недострой» конца 90-х, заброшенный и уже разрушившийся от времени.
Но нет. Именно здесь и проходит турнир по боксу. Именно это и есть Дворец спорта «Спартак». Некогда один из самых больших и красивых спортивных комплексов города.
Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж. Большинство проходов перекрыто: туда нельзя заходить, опасно. Разбитые лестничные пролеты и дверные проемы, стены внутри и снаружи здания изрешечены минометными орудиями, пробоины до метра в диаметре кое-где уже заложены, а в других местах просто заколочены кусками фанеры. Отопления нет. Удобств тоже.
Но есть ринг, на который вышло три десятка юных спортсменов, самым маленьким - всего по пять лет, а самым старшим - 16. И есть бокс, который был всегда, даже тогда, когда бомбили.
У Кости, подростка лет 14, я спрашиваю, когда они начали заниматься, как давно появилась возможность вновь тренироваться.
- А мы и не прекращали, – удивившись моему вопросу, отвечает он. – Да нашу-то часть города бомбили меньше. Вот здесь ребятам тяжелее было. Когда все разрушили, они другие места находили, собирались, где могли. Не сидеть же просто так. К нам приезжали, когда получалось.
- А почему вы не уехали из города? Страшно ведь, наверное, было?
- А куда ехать-то? Да и зачем? Везде так было. Ну конечно, когда прямо в городе бои шли, мы никуда не высовывались. Кто в домах прятался, кто в подвалах. Теперь уже все хорошо. Почти не бомбят, иногда только долетает.
Я сморю на него и ловлю себя на мысли, что мне неловко, даже стыдно за свои вопросы. Мой собеседник, кажется, старше меня, мудрее, рассудительнее. В моем сознании не укладывается то, что занятия могли не прекращаться никогда. Для него удивительно то, что можно бросить любимое дело, только потому, что бомбят.
И это «почти не бомбят». Разве может так спокойно говорить об этом ребенок?!
Позже, уже в гостинице, мы с коллегами обсуждали все услышанное и увиденное. И Лиля, корреспондент 7 канала, аж подпрыгнула, как будто вспомнив что-то:
- Мы к мальчику подошли, 7 лет, он второе место занял. Я его спрашиваю: «Ты рад, что победил?» «Конечно, - говорит, - рад! Я же старался, тренировался много». Говорит, а сам волнуется, грамоту держит, да подарок еще, медаль показывает, улыбается. Маленький такой! А я его опять спрашиваю, про то, как они тут во время войны жили, что делали. «Да как, - говорит, - в подвалах прятались. Когда могли, на улицу выходили. Что делал? Маме помогал: за водой ходил, а еще за едой вместе с папой». – Она замолкает, как будто переводя дух, а потом продолжает. - Представляете, кругом стреляют, бомбят, а он за едой идет. Идет и не знает, вернется или нет. И мама его не знает. Маленький ведь…
Мы сидим молча. Ее большие серые глаза, в которых столько недоумения и растерянности, наполняются слезами.
Семь лет… Он родился, когда началась война. Вся его жизнь – война. Сколько же боли видел этот маленький, чистый человечек. Сколько же пришлось вынести его маленькому, чистому сердцу. Сколько же в нем силы, сколько духа и веры…
Сила. Откуда же ее брали те, кто не жил, а выживал в этом городе?
Дух. Как же его не сломили танки, стрелявшие прямо в окна жилых домов, бомбы, сыпавшиеся с неба, автоматные очереди, разрезающие тишину каждую минуту?
Вера. Где черпали ее, не дававшую сломиться душам, те, кто остался в Мариуполе?
Начало возрождения
Мы едем по улицам некогда красивого и уютного города. Наш водитель и экскурсовод одновременно – Анатолий - военнослужащий, дончанин, для которого история противостояния киевскому режиму началась в 2015 году. Сегодня он в регулярной армии, а тогда вместе со своими друзьями, такими же молодыми парнями 20-25-ти лет, он стал волонтером.
- Да, конечно, дома были против! Но мы же понимали, что кто-то должен это делать. Сюда везли продукты, обратно – людей. И так каждый день. Как ездили? Да быстро, чтоб не догнали! – смеется он. – Теперь здесь машин много, а еще недавно улицы совсем пустыми были. Теперь здесь уже жизнь! Да и восстанавливают быстро. Посмотрите, сколько уже построено.
Да, восстанавливают. Здесь, в Мариуполе, ты отчетливо понимаешь, что значит «Своих не бросаем».
Подъезжаем к новостройкам. Передо мной микрорайон Невский, так его назвали те, кто и создал эту красоту - строители из Санкт-Петербурга. Вот гуляет дама с собачкой, вот мама идет за руку с малышом, а вот папа объясняет своему сынишке, как управляться со спортивным тренажером. Если не оборачиваться, то можно подумать, что так красиво и уютно везде.
Но слева, буквально метрах в пятидесяти, на соседней территории - сотни противотанковых заграждений, справа – искореженные груды металла. Это всё, что осталось от некогда самого большого торгового комплекса Мариуполя. А за спиной - дома с пугающе черными дырами вместо окон. И повсюду работает техника, разбирая завалы. Да и на месте этих новостроек еще недавно были воронки от взрывов.
- Сейчас доедем до другого района, там ваши, красноярские, строят. Тоже работы уже заканчивают, скоро заселять будут.
- А что там, за той разукрашенной стеной?
- Зоопарк.
Удивительное существо – Человек. Во время военных действий, когда по городу шли танки, когда рвались снаряды, каждый, казалось бы, должен был думать только о том, как сохранить жизнь свою и своих близких. Но именно в такие моменты и проявляются самые лучшие человеческие качества, как проявились они и у тех, кто спасал, кого еще можно было спасти в Мариупольском зоопарке. Люди привозили еду, прятали животных по домам и подвалам, вывозили их из города, чтобы передать в другой зоопарк. Сегодня от огромного количества его обитателей осталось чуть больше половины. Но они живы! И зоопарк жив, восстанавливается, чтобы вновь открыть свои двери.
«А завтра там воронка…»
Мы едем дальше. За окном мелькают дома, а точнее то, что от них осталось.
А водитель продолжает:
- Куда в городе прилетит, ты понятия не имеешь. На позиции - да, а в городе - нет. Сегодня здесь еду раздаём, завтра приезжаем – там воронка. Встаем чуть дальше, и так каждый раз… Это был бассейн, это международная автостанция, это торговый комплекс, а вот здесь – спортзал и школа.
Был, был, был… Сколько всего! И сколько в прошедшем времени!
- С «Азовмаша» они ушли быстро. Здесь было неудобно, со всех сторон все простреливалось. А в «Азовстали» долго продержалась: бункера и территория огромная, хорошее место для обороны. Да еще и живой щит ставили – не будешь же по людям стрелять… Вот там, где огорожено, людей хоронили. И там, где плиты лежат, тоже могилы были. А что делать? Где могли там и закапывали. Это потом уже, после отступления «укропов», начали перезахоранивать… С этой стороны дома вообще практически не пострадали, даже окна остались. Только несколько домов зацепило, да и то не сильно. Когда люди начали возвращаться? «Азовсталь» сдалась, и спустя две недели начали возвращаться люди. У кого дом целый – заселялись, закрывали окна, чем придется, двери. У кого дома разрушены были, селились, куда могли – временная, но все же крыша над головой. Так и жили… Без воды сильно плохо было. Привозили постоянно, да все равно не хватало.
Он рассказывает обо всем. Говорит просто, спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся. А мы, задававшие в начале нашей поездки десятки вопросов, теперь все больше молчим.
Мы едем по улицам города, который пытались стереть с лица земли. А он выстоял, и как птица Феникс вновь восстал из пепла.
- На «Азовсталь» не проедем. Не пустят. Там еще не все разминировали. Но я постараюсь поближе подвезти. Может получится, снимете.
Численность населения Мариуполя (по данным на 1 января 2021 года) составляла 431 859 человек. После начала вооруженных столкновений сотни жителей эвакуировали из города, но под ежедневными непрекращающимися бомбежками в нём оставалось около 250 тысяч человек.
Здесь начинался город
Машина сворачивает. И мы попадаем туда, откуда и начинался Мариуполь.
Узкие улочки пусты. На многих домах надписи: «Здесь живут люди», «Здесь дети». Где-то в оконных проемах еще лежат мешки с песком. Где-то они заколочены крест-накрест досками, на воротах – большие навесные замки. На улице уже смеркается, а в окнах – чернота. Здесь жизни нет.
Мы остановились, вышли из машины. И стоя здесь, на перекрестке, я вдруг подумала о Енисейске. Как же похожи эти особняки на наши! Высокие, статные, в каждой линии – неповторимая красота внешнего убранства, свой характер, своё очарование. С какой любовью их возводили мастера! Каждый кирпичик, каждая завитушка на фасаде, каждый изгиб металла на кровле – все имеет свой особый язык. Как мы радовались, когда началась реставрация, как гордимся тем, каким стал наш город теперь, как надеемся, что судьба тех зданий, что еще не восстановлены, будет к ним благосклонна, и они вновь предстанут во всем своем величии…
Сюда жизнь, кажется, уже не вернется никогда. Неужели эта красота умерла?
Вот открываются ворота, и из дома с наполовину обвалившейся стеной выходит мужчина. Вопросительно смотрит на нас. Но после первого же вопроса с живостью начинает рассказывать:
- Улица, на которой мы стоим, - первая улица города. Это место еще купеческим кварталом называли. Тут когда-то был рынок, там деревянная церковь стояла. Соседнему зданию чуть больше 180 лет. Вот этот дом 1906 года постройки, мой - 1905 года. Восстановят их навряд ли. Посмотрите, что осталось. Но вот тот, с надписью, свою службу сослужил. За теми дверьми в подвале 54 человека прятались больше месяца. Все выжили. Крепкий! Знатно раньше строили: крышу разбомбили, окна повылетали, а стены стоят, и подвал выстоял. И нас всех уберег.
Буквально в метре от того места, где мы стоим, замечаю кусок искореженного металла.
- У нас тут добра много такого, и пули, и осколки от снарядов всех видов и калибров. А этот - танковый. Вот там, метрах в десяти от нас, у обрывчика, танки стояли, отсюда и долбили по «Азовстали».
Чуть дальше металлическое ограждение. Возле него порядка ста гильз от крупнокалиберного пулемёта. По еще оставшимся вмятинам на траве понятно, куда он был направлен – на «Азовсталь».
До этого последнего оплота ВСУ меньше километра. Черная громадина будто нависла над городом, растянувшись на сотни метров, пугая своим молчанием и пустотой.
- Эту сторону уже давно разминировали, а вот там внизу еще не смотрели ничего, ходить пока не нужно. Мы не ходим. Опасно. Вы же, наверное, слышали про то, сколько людей подорвалось уж после ухода этих фашистов. Они-то ушли, а вот мины остались. А сколько и где – одному черту известно. Много еще здесь работы. В центре города быстрее все делают, а до наших окраин не добрались пока.
В Донецке, Луганске, а тем более здесь, в Мариуполе, совершенно по-другому начинаешь относиться к словам «По газонам не ходить!» Смысл эти слова здесь приобретают совсем иной.
Контрасты
Город контрастов - так сегодня называют Мариуполь.
Сожженное здание, а рядом - новенький дом. Здесь только сносят закопченный остов, а здесь – уже уложена новенькая брусчатка. Еще вчера тут была воронка пяти метров в диаметре, сегодня – ровная площадка, на которой уже работает строительная техника. Подростки катаются на велосипедах, на лавочках сидят пожилые люди, мирно беседуя друг с другом, и все это – на фоне расстрелянного здания с проломленными пролетами, в котором когда-то был кинотеатр.
Это город, в котором торопятся жить, как будто пытаясь наверстать упущенное, вернуть каждую минуту, каждый потерянный день.
Прошло три недели, как я вернулась с Донбасса. Вернулась в обычный, привычный, полный суеты и простых человеческих слабостей и желаний мир. В мир, где нет войны. Но очень часто мысленно возвращаюсь туда, в город контрастов – Мариуполь. В город, в котором торопятся жить. Жить за себя и за тех, кто уже никогда не увидит солнца…
Наталья ПОЧЕКУТОВА
Фото автора